Виктор Вонс: «БЫВШИХ ДЕСАНТНИКОВ НЕ БЫВАЕТ»

В канун Дня воздушно­-десантных войск, которым в этом году исполняется 91 год, наш корреспондент встретился с сертоловчанином, отдавшим им почти 27 лет. Виктор Николаевич Вонс прошёл Афганскую войну. Он награждён двумя медалями «За отвагу», одна из них – от благодарного афганского народа, орденом Красной Звезды. Ветеран рассказал о своём жизненном и боевом пути.

– Виктор Николаевич, где Вы родились, где учились, как складывалась жизнь до военной службы?

– Я родом из Пскова. Там же окончил среднюю школу. Отслужив год в армии, был направлен в 332-­ю школу прапорщиков ВДВ (посёлок Гайжюнай, Литва), по окончании которой служил в 104-­м полку 76­-й гвардейской Черниговской Краснознаменной десантно-­штурмовой дивизии.

– Как проходила служба до отправления в Афганистан?

– До 1984 года я был командиром взвода. В Афганистане довелось служить командиром спецвзвода 350-­го полка ВДВ в составе 103-­й гвардейской воздушно-­десантной дивизии.

Это был самый боевой полк, который прошёл весь Афганистан. В этом же подразделении с 1979 по 1981 год служил наш земляк Александр Рацкевич, почётный председатель Сертоловского городского отделения ветеранов локальных войн и военных конфликтов Ленинградского регионального отделения «Российский союз ветеранов Афганистана».

В 1986 году я вернулся в Псков, в родную дивизию. В Афганистане я был ранен, контужен, поэтому через два года меня списали из рядов ВДВ, так что я перевёлся служить в медсанбат Осиновой Рощи, там и вышел на пенсию.

– Со дня окончания Афганской войны прошло уже много лет. Какие воспоминания не поддаются забвению?

– Если говорить о боевых буднях, всего и не расскажешь, слишком тяжело… Из двух лет службы в Афганистане на месте постоянной дислокации полка я провёл лишь два месяца. Всё остальное время мы участвовали в боевых рейдах.

Разве можно забыть, как после одного из них мы разбили лагерь на берегу реки Панджшер (буквальный перевод – пять львов) и устроились на ночлег. Под утро дозорный поднял всех по тревоге. Подойдя к реке, мы увидели, как по течению плывут тела советских солдат, замученных и убитых моджахедами. На многих были следы ужасных пыток. Когда мы постарались подтянуть одного из убитых к берегу, грянул взрыв: моджахеды начиняли тела взрывчаткой.

Другой эпизод произошёл также на Панджшере. Выстроив бойцов, я проводил обычный инструктаж, двигаясь вдоль строя туда и обратно. Вдруг замечаю, что один солдат с ужасом смотрит на меня, бледный, как полотно. Я спросил, что случилось, а он и сказать ничего не может, только трясёт головой, указывая глазами в сторону. Я оглянулся, и, если честно, мне самому стало не по себе: буквально в 2­-3 метрах от нас в заросли тростника ползла огромная, метра в два кобра. Оказалось, я несколько раз перешагнул через неё, пока инструктировал бойцов, а она внимательно за мной следила.

В первое время неприятное чувство вызывали вездесущие скорпионы, тарантулы и другие представители местной фауны. Но какое­то время спустя к ним попросту привыкли. Иногда солдаты ловили черепах. После варки супа оставался панцирь, который затем тщательно полировали, покрывали лаком – получались отличные сувениры. Да и сам суп был очень вкусен.

А однажды во время очередного рейда мы, сбившись с пути, перешли пакистанскую границу. Наши передвижения засекла местная разведка, и пакистанская армия открыла шквальный огонь из стрелкового оружия и подняла в воздух вертолёты. К счастью, вернуться удалось без потерь.

США снабжали подразделения моджахедов: мы нашли продовольственный и вещевой склады боевиков и впервые увидели такие вещи, как куртки­аляски, высокие и очень тёплые ботинки. Необычно выглядели спальные мешки на лебяжьем пуху: в сложенном виде места они занимали немного, но при их малом весе были очень тёплыми.

Таких складов было множество. Моджахеды знали, что их могут найти, и устраивали ловушки: вблизи дувала рыли небольшие ямы, куда сваливали аудиотехнику, авторучки и так далее. Но попробуй только дотронься – взрыв, так как всё минировалось. Часто бывало так: маленький афганский бача (мальчик) подбегает к ограждению лагеря, протягивает солдату авторучку в обмен на банку консервов и мчится обратно в горы. Солдат нажимает на кнопку ручки и лишается руки.

Но самое яркое воспоминание, о котором думаешь с теплотой спустя все эти долгие годы, – это, конечно, настоящая мужская дружба, чувство локтя, взаимовыручка, крепкий и сплочённый коллектив, уверенность в своих товарищах. Рядом с нами располагался разведвзвод. Все праздники мы проводили вместе, все приезды и выезды в СССР. Когда кому­то, кто направлялся домой, было нечего надеть, бойцы готовы были отдать последнюю рубаху. Мы жили одной семьёй. К сожалению, здесь, на гражданке, такого братства уже не встретишь, люди замкнуты.

– Поддерживаете ли Вы связь со своими сослужив­цами?

– Конечно! Иногда мы встречаемся в Сертолово, часто ездим на Серафимовское кладбище Санкт­-Петербурга. К сожалению, многие уже ушли из жизни.

– Как сложилась жизнь после Афганской войны? Расскажите о Вашей семье.

– В 1988 году, как уже говорил, я был списан из ВДВ, перевёлся в Осиновую Рощу, получил квартиру в Сертолово, а в 1995 году вышел на пенсию. Работал и телохранителем, и в охранных предприятиях. Долгое время был водителем в Санкт-­Петербурге. Люблю охоту и рыбалку. Много времени провожу на дачном участке.

У меня трое детей. Старший сын работает мастером по ремонту автомобилей. Дочка пошла по стопам мамы – она медик. Младшему сыну 19 лет. Он выбрал службу в МЧС и спасает людей.

– Как давно состоите в Сертоловском городском отделении «Российского Союза ветеранов Афганистана»?

– Практически с самых первых лет. Должен сказать, что до появления в Сертолово этой общественной организации о какой бы то ни было организованности ветеранов не было и речи, не было и централизованной работы. После этого всё пошло по-­другому. Ветераны разных локальных войн стали узнавать друг друга на улице.

Я очень часто езжу в Псков и вижу, как изменилась наша дивизия. Солдаты получают хорошее питание. Живут не в общих казармах, а в кубриках на четыре человека каждый. все занимаются делом.

– Что лично для Вас означает День воздушно­-десантных войск?

– Бывших десантников не бывает. Десантниками остаются навсегда. Крылатая пехота всегда верна берету и тельняшке. Все годы, отданные этим вой­скам, мне дороги. Молодёжь, выбравшая ВДВ, вправе гордиться, ведь это служба в элитных войсках. Десантники воюют не за ордена и награды, а ради величия России.