ЮРИЙ БАЛАНДА: «СТИНГЕРЫ» НАС НЕ ЗАЦЕПИЛИ…»

Накануне 32-летней годовщины со дня вывода советских войск из Афганистана своими воспоминаниями с нашим корреспондентом поделился сертоловчанин Юрий Петрович Баланда.

– Юрий Петрович, несколько слов о себе.

– Родился я на Украине, в Виннице. В 1967 году поступил в Тверское (Калининское) суворовское военное училище. Окончил его в 1970 году. С 1970 по 1974 годы был курсантом Московского высшего общевойскового командного училища Верховного Совета СССР. С 1974 по 1976 годы служил командиром взвода в Таманской дивизии. В октябре 1976-го уехал в ГСВГ на должность командира роты. Там же стал начальником штаба батальона. С 1981 по 1984 годы – слушатель Военной академии имени Фрунзе. По её окончании был назначен начальником штаба 429-го мотострелкового полка 19-й дивизии во Владикавказ. С августа 1984 по октябрь 1985 года был начальником штаба, а с октября 1985 года по октябрь 1987 года проходил службу в Демократической Республике Афганистан. Два года был советником командира 68-го пехотного полка 2-й пехотной дивизии армии Афганистана.

– В чём заключались Ваши обязанности?

– В задачи входило обучение командного состава, решение вопросов, связанных с боевой подготовкой, организацией повседневной деятельности, проведение учебных занятий. Дивизия стояла в Панджшерском ущелье. Параллельно с основными обязанностями мы несли охрану, чтобы не допустить проникновения бандформирований со стороны Пакистана. Они снабжали оружием, боеприпасами и амуницией банды, орудующие на перевале Саланг.

Предводитель боевиков Ахмад Шах Масуд прилагал все усилия, чтобы не быть пойманным. В течение двух лет высоко в горах Гиндукуш мы несли службу. Севернее нас уже никого не было – одни бандформирования.

– Что было тяжелее всего?

– Представьте: 1500 офицеров и солдат афганской армии. Необученные, безграмотные. Условия дислокации очень тяжёлые. Нас, советских, было всего пятеро. А какие мысли в голове у афганцев? Как они по отношению к нам настроены? Доброжелательно или со злобой? Непонятно.

Одно дело, когда ты свой среди своих, совсем другое, когда ты на чужбине. Это было испытанием. Другие обычаи, религия и еда – да всё не так, как у нас. Снабжение шло только по воздуху, потому что была только одна горная дорога вдоль реки Панджшер. Душманы перекрывали этот путь. Южнее нас в сторону Кабула в посёлке Руха стоял советский полк. Вот и всё. И мирного населения не осталось. Всё это очень угнетало в течение двух лет.

Несение службы на постах, выходы на боевые задачи – это часть службы. Раз в два месяца, с разрешения советника командира дивизии Владимира Булгакова, мы на 3-5 дней отправлялись на побывку в Кабул. Кстати, потом он принимал участие в чеченской кампании и был удостоен звания Героя России, командовал Дальневосточным военным округом. Службу он окончил в звании генерал-полковника.

Да, пришлось побывать в разных переделках, но, слава Богу, за два года не был ни разу ранен, не болел. До сих пор вспоминаю высокогорье и голубую, как лазурит, гладь панджшерской воды. К слову, в тех местах были большие залежи лазурита. Ахмад Шах Масуд экспортировал его в Пакистан, имел хорошую прибыль.

– Что ещё вспоминаете?

– Когда только прибыли в Афганистан, нас вертолётом отправили к месту дальнейшей службы. Я впервые летел на Ми-8. Сначала над равниной до Баграма, а за ним резко начинаются горы. И вертолёт пошёл курсом вверх. А высота гор – от 4 до 6 километров. Было впечатление, что ещё сантиметр и вертолёт зацепит горную вершину.

В 1986 году душманы стали получать из Америки стингеры. Количество боевых потерь у советских летчиков резко выросло. Тактику ведения полётов пришлось менять на ходу. Летать приходилось как можно ниже к земле. А что такое горная местность? Это очень сложный ландшафт. Летая над рекой, вертолётчики проявляли филигранное мастерство. Причём маневрировать между скалами приходилось на скорости 150-200 километров в час. Как-то, помню, летим мы в Кабул. Вдруг вертолёт становится на дыбы. Ничего не слышно от выстрелов, всё заволокло дымом. Пара секунд, и начинает стучать пулемёт. Была лишь одна мысль: «Хоть бы не врезаться в скалу!». Уже в Кабуле спрашиваем пилота: «Что произошло?». А произошло то, что мы меняли тактику и душманы тоже. С двух сторон по нашему вертолёту открыли перекрёстный огонь. Слева шёл «стингер», справа били из пулемёта. Ракета нас не зацепила, а вот пулемёт наставил пробоин. К счастью, никого не задело. Вертолётчики были мастерами своего дела.

– Как складывалась жизнь после Афганистана?

– Хотелось попасть в Белоруссию или на Украину. Но по ряду причин меня отправили во Владикавказ на должность подполковника. Около 7 месяцев служил начальником штаба и в 1988 году был назначен командиром этого же полка. До 1990 года командовал полком, потом по семейным обстоятельствам заменился, хотя командир дивизии меня отговаривал от этого шага, ведь смена места службы – это минимум год без возможности дальнейшего продвижения. Но в 1992 году уехал в Заполярье, в посёлок Аллакуртти. Как раз перед началом осетино-ингушского конфликта.

С 1992 по 1994 годы командовал 281-ым мотострелковым полком 54-й мотострелковой дивизии. Ею командовал полковник, а позднее – генерал-майор Александр Тарабакин. Я хотел поступить в Академию Генерального Штаба. Отправил документы, но кто-то перешёл дорогу. А тут командир спрашивает, не хочу ли я поехать в Сертолово. И вновь стал командиром полка, вы представляете, в третий раз! Приехал в марте 1994 года. В общей сложности с октября 1988 по март 1995 года командовал полками. В марте 1995-го подписал ликвидационный акт о расформировании полка. Шли реорганизационные мероприятия, и три полка пошли под сокращение, включая мой. Куда идти дальше? Другой сослуживец сообщил, что есть вакантное место в Академии тыла и транспорта, сегодня это Военная академия материально-технического обеспечения. Тогда я и не думал о преподавании. Но с 1995 года и по сей день преподаю офицерам тактику и военное искусство.

– Расскажите о семье.

– С супругой Ольгой Васильевной мы вместе с 1975 года. Она прошла со мной все гарнизоны и военные городки. Сейчас работает в учебном центре. У нас два сына. Старший пошёл по моим стопам. Сегодня он слушатель Военной академии Генерального Штаба, полковник. Растит двоих сыновей. Мой младший сын не стал военным, но успешно нашёл себя в гражданской жизни. Живёт в Сертолово. У него сын и дочь, которая уже родила девочку. Так что я – счастливый прадед.

– Как проводите свободное время?

– Когда младший сын строил дом, я помогал ему в работах. До пандемии мы с женой очень любили выезжать в Санкт-Петербург и гулять по историческим местам. В отпуск ездили в Белоруссию, а до 2014 года – на Украину. Вот так и живём.

– Что хотели бы пожелать тем, кто прошёл Афганистан?

– Держаться вместе. Афганская война всё дальше уходит в прошлое, но забывать о ней нельзя. Это часть нашей истории, и те, кто через неё прошёл, достойны уважения. Ветеранов Великой Отечественной войны среди нас всё меньше, поэтому воспитание подрастающего поколения и молодёжи в духе патриотизма и уважения к Отечеству теперь ложится на плечи участников боевых действий.