Павел Маньков: «В ВОДОЛАЗНОМ ДЕЛЕ НЕТ МЕЛОЧЕЙ»

В этом номере мы продолжаем знакомить читателей с сертоловчанами, выбравшими необычные профессии. Героем сегодняшнего интервью стал Павел Маньков, который однажды решил стать… водолазом. Он рассказал нашему корреспонденту немало интересных фактов о своей работе.

– Павел, как всё начиналось?

– Путь в профессию был долог и тернист. По окончании гимназии города Сертолово я поступил в Военмех. Там мне учиться не понравилось, поэтому я пошёл в Московский авиационный институт, затем в армию. После демобилизации работал на автомобильном заводе и в других местах. В итоге выбрал службу по контракту. Через какое­то время мне захотелось кардинально поменять вид службы, заниматься чем­то более интересным, чем работа в кадровом управлении, где вся деятельность сводилась к документообороту. Тогда же я узнал о том, что в Ленинградской области есть 328-­й экспедиционный спасательный отряд водолазов­глубоководников. Я получил гражданскую специальность, рассчитывая, что она поможет мне попасть в отряд. Я служил там с 2016 по 2019 годы. Второй год работаю водолазом на «гражданке», на Адмиралтейских вервях.

– Долгое время Вы входили в состав туристского клуба «Робинзоны». Что Вам это дало?

– Должен сказать, что на своём жизненном пути я встретил много хороших и достойных людей, которые многому меня научили, многое в меня вложили. Помимо походов я успел позаниматься практически всем, что было в нашем тогда ещё небольшом городе Сертолово. Я занимался на отделении бокса под руководством мастера спорта СССР и Эстонии Юрия Фёдоровича Чуруброва и в других секциях нашего города. Хотелось бы сказать большое спасибо моим учителям, в частности Ладе Валерьевне Булатович и Павлу Васильевичу Полякову. Все эти люди внесли большой вклад в формирование меня как человека, как личности.

Что касается непосредственно походной жизни – она научила меня брать на себя ответственность за людей. Начинающих всегда закрепляли за старшим. Это был очень полезный опыт. Кроме того, я усвоил, что нет невыполнимых задач. Оказывается, грести на вёслах в течение трёх суток – это не какой­то подвиг, а вполне реально. Для меня было открытием, что гребля, особенно под ночными звёздами, является довольно медитативным занятием, что позволяет разобраться в себе и в возникающих жизненных ситуациях.

– Что привлекает в нынешней профессии?

– Водолазное дело – это в принципе очень интересно. На самом первом занятии в водолазной школе инструктор сказал нам фразу, которую я запомнил навсегда: «Вода – агрессивная среда для человека. Если зазеваетесь, она вас убьёт». Это весомый аргумент в пользу серьёзного изучения правил безопасного поведения под водой.

Я занимаюсь подводной сваркой и резкой. Работать приходится в очень интересных условиях, близких к невесомости. Все мы в детстве мечтали иметь героическую профессию. Она у меня есть.

– Что даётся тяжелее всего?

– Бюрократические реалии. Необходимо вести большие объёмы документов. Не столько заниматься повышением своего профессионального уровня, подготовкой снаряжения, сколько готовиться к различного рода проверкам, рассказывать командованию (в прошлом) и работодателю (сегодня), какие улучшения я хочу видеть на своей станции.

Не всегда люди понимают, что такое работа под водой. Часто сталкиваемся с тем, что ребята что­то утопили в Неве и говорят – найдите по­быстрому. А течение сильное, да и видимость оставляет желать лучшего, несмотря на осветительные приборы. Будто находишься в чёрной комнате при штормовом ветре в поисках предмета, который не выделяется цветом и не очень понятно, где он находится. Порой поиск может занять и час, и два, и три.

– Были ли какие­-то курьёзные случаи в Вашей работе?

– Как­то раз, ещё будучи военным водолазом, я дежурил по контрольно­пропускному пункту. Вечер субботы, в части почти никого нет. Вдруг видим по монитору, что ко входу приближается мужчина и стучит. Я вышел, представился, спросил, что случилось. И тут он начинает кричать: «Мужики, помогите! Мы катер утопили!». Наша часть находилась на берегу Финского залива. Мы удивились: мужчина был абсолютно сухим. Начинаем расспрашивать его, где катер. «Да здесь, совсем рядом!». «Люди целы? Все живы?». «Да маленький катер, какие люди!». «Насколько маленький – тонна, две?». «Да какая тонна – двенадцать литров». «Игрушечный?». «Не игрушечный, а модель!». Мы порекомендовали ему обратиться к частным водолазам. Пока мужчина куда­то звонил, мы с дежурным в шутливых тонах рассуждали, что к месту происшествия надо подвести модель спасательного судна с маленькими водолазами. В итоге нашу беседу прервал звонок от командира части, который приказал нам оказать посильную помощь представителю гражданского населения в поиске утраченного имущества.

Пришлось собрать водолазную станцию и отправляться выполнять приказ. Оказалось, что в районе старого паромного причала проходил чемпионат Европы по судомодельному спорту. Одна из моделей затонула, уйдя на пятиметровую глубину. Добавьте ещё с полметра ила и множество разного хлама, покрывающего дно. Видимость абсолютно нулевая. Поиски заняли около часа. Я нашёл модель, это действительно был катер, 30 сантиметров в длину и 10­15 в ширину. Он, как оказалось, был очень дорогим, подобные соревнования проводятся для весьма обеспеченных людей. Автор модели, поднятой мной со дна, рассказал, что на её изготовление ушло два года.

– Как проходят рядовые будни водолаза?

– Их можно разделить на дни, когда проводится какая­то специфическая работа и дни, когда её нет. Если предстоят водолазные спуски, рано утром мы получаем так называемый заказ­наряд на определённый вид работ. Допустим, в гидротехническом сооружении на верфях возникла течь, которую необходимо устранить. Проверив рабочее снаряжение, мы забираемся в наш водолазный катер, идём к месту работы, ищем течь. Каждому ставится задача, что конкретно он будет делать под водой. Спускается, как правило, один водолаз, второй – руководит спуском, третий – находится на подстраховке. В обязанности последнего входит оказание любой помощи. Если работу удаётся выполнить быстро, мы сворачиваем станцию, ждём дальнейших указаний, заполняем документацию.

Если специфических водолазных работ нет, проводим плановый осмотр и ремонт снаряжения. Катер у нас не новый, поэтому мы активно участвуем в его техническом обслуживании.

– Есть ли у водолазов какие­то особые приметы и суеверия?

– Да. Самая рядовая примета, когда перед началом спуска надеваешь на своего товарища шлем, надо дважды хлопнуть по его куполу. Этот обычай ещё из старых правил водолазной службы. Так подавалась команда к началу спуска, подтверждавшая, что всё проверено и можно уходить под воду. Ритуал прижился настолько, что некоторые водолазы не начнут спуск, если не шлёпнешь по шлему.

Ещё есть обычай не брать из воды ничего лишнего, потому что вода заберёт что­то у тебя. Есть старая моряцкая примета – нельзя есть рыбу. Она берёт своё начало с эпохи великих географических открытий: моряки не едят рыбу, потому что рыба ест моряков. В далёких морях ловили экзотическую рыбу и травились большей частью экипажа. Считалось, что море насылает свою кару, своё проклятие.

Есть тост: чтобы количество наших спусков всегда равнялось количеству подъёмов. Если не ошибаюсь, его произносят и наши братья­подводники.

– Не хотелось бы сменить профессию? Если да, то на какую?

– Сменить в корне — нет, не хотел бы. Хочется развиваться в специальности и, возможно, в итоге стать преподавателем водолазного дела, обучать будущих водолазов азам и тонкостям подводной работы. Премудростей в этой профессии хватает, а мелочей в нашем деле нет. Неработающий клапан или сломавшееся крепление могут стать причиной гибели водолаза.

– Расскажите о семье.

– Семья меня полностью поддерживает. Недавно моя дочь рассказала в детском саду, что её папа работает водолазом – теперь меня ждут с презентацией и рассказом о профессии (смеётся). С моей женой Татой Маньковой читатели «Петербургского рубежа» уже знакомы, она иллюстратор. Родители порой тревожатся, ведь профессия связана с риском. Тем не менее я сам выбрал такой путь.

Самое интересное вот в чём. Сообщество водолазов достаточно тесное. Получается, что, если ты знаешь каких­то водолазов здесь, на Дальнем Востоке кто­то знает тебя. Мы знакомы даже не через пять рукопожатий, а через два – максимум три. Нас не так много и общие знакомые есть везде.

– Чем занимаетесь в свободное время?

– После военной службы оно появилось, чему я очень рад. Всё свободное время стараюсь проводить с семьёй – ездим на природу, в парки, в пригороды. Недавно я увлёкся мотоциклами. Уже сдал на права, купил «железного коня» и в следующем сезоне планирую начать ездить на нём на работу.