БИТВА ЗА ЖИЗНЬ

26 апреля 1986 года произошёл взрыв, разрушивший реактор четвёртого энергоблока Чернобыльской атомной электростанции. Это крупнейшая авария за всю историю атомной энергетики по количеству погибших и пострадавших от её последствий людей. Сертоловчанин Альберт Тараканов вспоминает об этом периоде своей жизни.

ОПАСНОЕ ЛЕТО 88 — ­ГО

Ликвидатор Альберт Николаевич служил в войсках радиа­ционной, химической и биологической защиты. Родом из Костромы, срочную службу наш собеседник проходил в химических войсках в Белоруссии. Позже окончил Костромское высшее военное командное училище химической защиты.

Лето 1988 года выдалось жарким, было очень тяжело работать – в маске, с головным убором, в защитном костюме. Альберт Николаевич работал на станции на обломках четвёртого блока в должности заместителя командира полка по работам. Специалисты обрабатывали помещения на 4­м энергоблоке, чистили территорию электростанции, промзону, ремонтно–эксплуатационную базу флота в Чернобыле.

Ездили по деревням, закапывали деревянные дома в котлованы, дезактивировали здания. Вокруг цвели яблони, сочная вишня ломила ветви, манила крупная клубника, но есть всё это было нельзя. Звери перестали бояться людей, утки и зайцы даже от машин не убегали. Безлюдный город Припять оставлял очень неприятное, жуткое ощущение.

Перед тем, как зайти на какой­ — нибудь объект, Альберт Николаевич брал с собой дозиметристов, измерял данные и отмерял рабочее время, чтобы сберечь здоровье людей. Был жёсткий контроль за тем, чтобы люди не переоблучились. Смены были у всех разные, кто­то работал 15 минут, некоторые по 3 часа. Длительность рабочей смены зависела от полученной дозы облучения. Людей «косила» радиация, имеющая накопительный эффект. Предельно опасной считалась доза в 50 рентген, но на некоторых людей действовала доза и в 5 рентген. Пожарников хоронили в свинцовых гробах. Транспорт на опасной территории двигался со скоростью всего 45 км в час, чтобы предотвратить аварии от усталости. Водители чётко соблюдали правило скоростного режима.

Малорадиоактивные отходы устраняли следующим образом. Искали место, где не было грунтовых вод, копали яму и помещали отходы туда, подминали трактором и засыпали. Техника также подвергалась заражению радиацией. Такие могильники были повсюду…

Дисциплина и гигиена была на первом месте. Приходилось мыться по три раза в день – на санпропускнике самой станции, потом на выезде из зоны, а третий раз в полку. У каждого батальона была своя баня с парилкой, у некоторых был даже бассейн.

В полку, работающем в Чернобыле, были различные специалисты – лётчики, сапёры, инженеры, медики, химики. Гражданская оборона и военные вместе устраняли последствия этой аварии. В лагерь, где располагался полк Альберта Николаевича, приезжали артисты с концертами, была организована выездная торговля с вкусными конфетами, которые покупали и отправляли посылками домой. Как­то раз даже возили на футбольный матч «Динамо» (Киев).

ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

100 дней пробыл Альберт Николаевич в зоне отчуждения, хотя изначально думал, что приехал на месяц.

С большим теплом он вспоминает своих сослуживцев и коллег, часто общается с сертоловчанином Александром Онищенко, который тогда был начальником штаба. Работы всегда было много – тушил пожары, гасил вспышку чумы в Монголии, работал на разных авариях, устранял последствия наводнений. Негласный девиз химиков – «никто после нас».

Во время службы в Осиновой Роще, в марте 1986 года, Таракановым дали квартиру в Сертолово. До поездки в Чернобыль наш собеседник был начальником химической службы в артполку. После возвращения первое время тянуло обратно, там была настоящая работа, тяжёлая, но ответственная. Позже Альберт Николаевич преподавал в Санкт­Петербургском государственном технологическом институте на военной кафедре. Он гордится своими учениками, многие достигли успехов в карьере.

Нынешняя ситуация чем­то напомнила подполковнику в отставке события тридцатилетней давности. Как химик, Альберт Тараканов уверен, что люди победят коронавирус, и желает сертоловчанам крепкого здоровья.