ДЕСАНТ НЕ ЛЮБИТ СЛАБЫХ

Жизнь и война – понятия, казалось бы, несовместимые, но как часто они идут рядом, пересекаясь и определяя судьбы людей. В судьбе Бориса Георгиевича Стоянова, десантника, война оставила свой след, свою отметину: он родился в последний год Великой Отечественной войны, связал свою жизнь с армией, два года был в Афганистане…  Накануне дня ВДВ мы беседуем с ним о его жизни, о службе в воздушно-десантных войсках.

- Борис Георгиевич расскажите о себе, о своих родителях,  о своем детстве.

- Родился я в 1945 году в Коми АССР, в городе Ухта. Родителей я не помню. Как мне рассказывали, к моменту моего рождения мой отец погиб на фронте, а мама была военным врачом. Когда я появился на свет, ей предложили сдать меня в детский дом, пока не окончится война, а потом забрать. Так она и поступила. Больше я ничего о ней не знаю, даже не помню – как она выглядела. Найти ее впоследствии у меня так и не получилось. Когда мне было четыре года, в детский дом приехала какая-то женщина. Мне сказали, что это моя мама. Обычно, когда кто-то приезжал забирать детей, все бежали навстречу, крича от радости. Я же напротив убежал и спрятался в дальний угол. Меня нашли, привели в кабинет директора. Там, действительно, сидела какая-то женщина. Никаких эмоций я не выразил. Она достала из сумки большой пирог и отдала его мне. Схватив пирог, я помчался в палату, где поделился им с друзьями. Когда я вернулся к директору, меня стали готовить к отъезду из детского дома. Кто была эта женщина, я не знаю до сих пор. На следующий день меня увезли. По пути из детского дома я, не помню, каким образом, оказался один посреди дороги. Меня подобрал водитель одной из машин, которые возили пленных, он привез меня обратно в детдом. Теперь, как только к нам приходили взрослые, чтобы забрать кого-то из детей, я всегда убегал и прятался.

Через некоторое время меня перевели в другой детский дом, находившийся в Москве. До четвертого класса я был там, затем меня отдали в Суворовское училище, куда шли в большинстве своем именно детдомовские дети. До восьмого класса я воспитывался в училище, а потом сбежал. Сбежал я не один, нас было пятеро. Спустя два дня нас поймали и вернули обратно. Мы понесли соответствующее наказание за побег. Но я не хотел там оставаться. Меня отчислили и опять отправили в детский дом, но уже в Баку. Там я продолжал учебу, начал активно заниматься спортом, борьбой, а потом мои друзья переманили меня заниматься и парашютным спортом в Бакинский ДОСААФ. Мы стали ходить туда на занятия. В 16 лет я совершил свой первый прыжок с парашютом. Он прошел не совсем удачно, я травмировал ногу, так что в течение следующего месяца мне пришлось восстанавливаться. Мой тренер по борьбе надеялся, что травма отобьет у меня интерес к парашютному спорту, но не тут-то было, я продолжил занятия. К моменту окончания обучения в детском доме я получил звание мастера парашютного спорта.

Когда мы окончили 12 классов, всех воспитанников отправили работать на заводы. Я попал на завод города Сумгаит, недалеко от Баку, а меня уже ждала повестка в военкомат. У меня было желание поступить в высшее учебное заведение и продолжить учебу: мне хотелось поступить на геологоразведывательный факультет, когда я просматривал справочники высших учебных заведений, на глаза мне попался Якутский университет, где и было такое отделение. Я связался с университетом, мне ответили, что они готовы меня принять. Я стал готовиться к отъезду, обманным путем забрал свои документы из отдела кадров завода и отправился на вокзал.

Друзья, с которыми я занимался парашютным спортом, окончили школу раньше меня и к тому времени уже поступили в военное училище города Вольска Саратовской области. Я решил их проведать и заехал к ним. Не успел я появиться на пороге, как они потащили меня к заместителю начальника училища, полковнику Владимирову. Он с теплотой относился к бывшим воспитанникам детских домов. Не задавая мне лишних вопросов, он куда-то позвонил и распорядился поставить меня на все виды довольствия и считать зачисленным. Я остался в училище, но через полгода началось его расформирование, из него стали делать тыловое. Я пришел к заместителю начальника училища и сказал, что слышал об училище парашютистов, но не знал его названия и, попросил, если есть возможность, направить меня туда. Это училище находилось в Рязани, куда оно было переведено из Алма-Аты. Полковник Владимиров мне помог —  меня перевели в Рязань. С 1964 года я стал учиться там. Училище готовило десантников, там было множество разных факультетов. Основной упор для будущих десантников ставился на изучении иностранных языков и занятиях спортом. Спорт и отменное физическое состояние для десантника очень важны: управлять парашютом, находясь в воздухе, нужна сила. В то время мы использовали парашюты ПД-47, размеры купола которого составляли 70 квадратных метров. Управление им давалось непросто, это было целое искусство.

По окончании училища меня отправили служить в Кировабад, в Азербайджан. Там стояла 106-я воздушно-десантная дивизия. Командир дивизии, приняв мой доклад, отправил меня в полк. Так началась моя служба в воздушно-десантных войсках.

- Что было дальше?

- Меня назначили командиром взвода. Два года я служил в этой должности и все время старался быть с личным составом, не думая о личном времени: на отдыхе, на занятиях, на выездах – постоянно. Во взводе меня любили.

Через два года меня назначили командиром роты. Служба шла своим чередом. Занятия, полевые выходы, физическая подготовка, стрельбы, изучение видов и систем вооружения – словом все, что непременно пригодится солдату в бою. Через некоторое время меня назначили заместителем командира зенитного дивизиона – это была уже майорская должность.

Дважды в год на три месяца зенитный дивизион выезжал на боевые стрельбы. Однажды я не выехал, оставшись на зимних квартирах. Увидев меня, начальство поставило мне задачу: переоборудовать весь военный городок, чтобы он стал еще краше и уютнее. Я возразил, что никакого отношения к строительству я не имел и не имею. «Учитесь», — обронил начальник. Тогда я подумал, что может мне стоит поступить в академию имени Фрунзе. Большинство офицеров после окончания училища служили два-три года, затем писали рапорта и уходили в академию. Я решил поступить так же, тем более что прослужил уже почти четыре года. Но комдив сказал, что пока задача не будет выполнена, ни о какой академии не может быть и речи. Мне подсказали обратиться к начальнику тыла дивизии, который посоветовал, куда обратиться далее. Работа пошла. Я переоборудовал казармы, привел в порядок территорию и снова подал рапорт комдиву, но опять получил отказ. Тогда начальник тыла обещал переговорить с комдивом и посоветовал подавать рапорт на заочное отделение в Ленинградскую академию тыла, поскольку сроки поступления в академию Фрунзе уже выходили и меня туда могли не взять. Я так и сделал. Комдив подписал рапорт (его самого в ближайшее время должны были переводить из дивизии).

Самым страшным для меня было бы, если бы меня отчислили из академии, поэтому я постоянно, что называется «пахал». Когда пришел новый комдив, меня перевели на должность заместителя командира полка в Кострому. Там же я женился, у нас родилась дочь.

В 1979 году я окончил академию. Однажды в декабре наш полк подняли по тревоге в полной боевой готовности и одну роту отправили на аэродром в Иваново. Командир полка поставил мне задачу сопроводить роту до аэродрома и находиться там до момента ее дальнейшей отправки. В Иваново мы увидели, что там находится много личного состава, много генералов. Весь личный состав экипировали по «полной» и развели по самолетам. Тогда стало известно, что их отправляют в Афганистан.

Вернувшись в Кострому, я продолжил службу. Через некоторое время меня перевели в Тулу, на должность начальника организационно-планового отдела. Там я прослужил два года и в феврале 1984 года отправился в Афганистан.

Ехал я один. До Ташкента добирался самолетом. На сборном пункте в Ташкенте я нашел экипаж, вылетавший в Кабул, куда мне и было необходимо попасть. В Кабуле я снова был назначен заместителем командира полка: в Афганистане я служил два года, в 1985 году я получил орден «За службу Родине».

Через некоторое время по приезду в Афганистан я получил приказ сформировать колонну и доставить по заставам, располагавшихся по периметру Кабула для отражения нападений душманов, все необходимое – продовольствие, строительные материалы и так далее. На одном отрезке пути дорога шла через ущелье. В это время два полка из состава дивизии вели боевые действия в непосредственной близости от участка, по которому мы должны были идти колонной. Ущелье мы проходили ночью. Его протяженность занимала всего лишь около трех километров, но идти приходилось в сложных условиях: ночью стояла непроглядная тьма, с одной стороны шел горный массив, с другой была пропасть. Эти два-три километра мы проходили всю ночь. Мы двигались медленно, включать освещение было нельзя – у машин лишь слегка приоткрывали фары, чтобы хоть что-то было видно. На выходе из ущелья мы попали под интенсивный огонь противника. Колонна остановилась, бойцы залегли. В составе колонны был саперный взвод, отделение разведчиков, а впереди двигался танк с катком: в случае попадания катка на мину танк не получил бы повреждений. Но мин на дороге не оказалось. Я отправил разведчиков узнать обстановку. Через полчаса стало известно, где именно засели душманы — их было двенадцать человек, укрылись они на сопках в полукилометре от нас. Атаковать «в лоб» было опасно – могли погибнуть наши люди. Мы решили взять врага хитростью: обошли душманов двумя отделениями и ударили с тыла. Несколько человек мы взяли в плен, остальные были ликвидированы в ходе боя.

Поставленную задачу колонна выполнила, груз был доставлен по всем заставам. Возвращаясь обратно, мы зашли в дивизию, где проходили бои. Я доложил ее командиру о произошедшем, сдал ему пленных и захваченное оружие. Командир предложил мне дождаться окончания боев и возвращаться с дивизией, но я уже знал дорогу, да и время было дневное, а душманы выбирались чаще всего по ночам. Мы отправились назад и добрались без каких-либо происшествий. Впоследствии оказалось, что командир дивизии написал на меня представление к ордену Красной звезды.

Служба не была легкой. Полк часто принимал участие в боевых действиях, а кроме того он нес охрану резиденции Бабрака Кармаля. Наш десантный батальон стоял в Лашкаргахе, там же стояли два батальона 40-й армии. Начальником гарнизона был наш командир батальона. Здесь нам сообщили о предстоящем прибытии заместителя министра обороны СССР С.Л. Соколова. А когда я прибыл в гарнизон, комбат сразу сказал мне, что не нужно задерживаться здесь надолго, поскольку по данным разведки рядом находились «духи», которые готовились к нападению на гарнизон. Мы встретили заместителя министра обороны, провели его по гарнизону и сообщили ему о том, что в любое время может начаться атака противника, попросив не задерживаться. Он поблагодарил нас и улетел. Буквально через час-полтора началось нападение. Личный состав гарнизона сразу же занял свои места и приступил к отражению, обстрел длился около часа, но в процессе боя я был ранен шальной пулей. В госпитале я лежал всего неделю – пулю извлекли быстро, она не ушла глубоко. Мне предлагали оформить инвалидность, но о какой инвалидности могла идти речь, когда меня ждали мои бойцы, моя служба! Много еще чего было на афганской земле. Бойцы гибли на моих глазах, было и такое – это самое тяжелое.

В 1986 году я заменился.

- Как сложилась жизнь после Афганистана?

- После Афганистана я служил заместителем командира бригады 39-й ДШБР в городе Хыров подо Львовом. Оттуда меня назначили заместителем командира дивизии в Мукачево, затем направили в Германию, где я находился четыре года до самого вывода войск.

В конце 1994 года я прибыл в Сертолово, а через восемь месяцев подал рапорт на увольнение: мне исполнилось 50 лет, я вышел на пенсию. Я открыл свое дело и активно работал еще двенадцать лет.

- Расскажите о своей семье.

- Моя жена окончила экономический факультет сельскохозяйственного института имени Плеханова в Москве. Семья следовала за мной во всех моих служебных переездах. Жена устраивалась на работу везде, куда бы меня ни назначали. Дочь с отличием окончила школу, окончила Киевский университет иностранных языков, она очень способна. Сейчас жена на пенсии, а дочь работает на Кипре переводчиком.

- Когда Вы пришли в Сертоловское отделение ветеранов локальных войн и военных конфликтов?

- Руководителя организации, А.Б. Рацкевича, я встретил буквально на улице. Смотрю: идет майор в десантной форме. Я подошел и стал его расспрашивать – откуда он, где служил и когда. Оказалось, что он служил в Афганистане, где был командиром саперного взвода в 357-м полку 103-й Витебской дивизии. Полк дислоцировался в крепости, которая называлась Бала-Хиссар и находилась в Кабуле. Мы разговорились, он предложил мне вступить в организацию. Кроме того, я состою в региональной организации ветеранов воздушно-десантных войск.

- Что Вы хотели бы пожелать тем, кто служил в ВДВ и, конечно, молодежи, которая выбирает службу Отечеству?

- Хорошей жизни. Тем, кто увольняется, желаю найти хорошую работу, найти свое место в мирной жизни. Когда молодежь по своей воле идет в армию — это достойно похвалы. Войска ВДВ принадлежат к элите Вооруженных сил. Важно хорошо учиться, заниматься спортом, тренировать выносливость: десант слабых не любит.