МЕДИЦИНА В РОССИИ – СТРОГАЯ ДАМА ИЛИ ЛИМУЗИН НА БЕЗДОРОЖЬЕ?

- Евгений Васильевич, когда в нашу страну «пришла» страховая медицина – это вызывало самые радужные надежды. Казалось, что наконец-то будут решены все проблемы и оказание медицинской помощи станет, как на Западе (тогда все были уверены, что за границей все лучше). А в результате? Стало ли лучше пациентам и врачам?

- На всех форумах, в том числе и в присутствии первого лица государства я заявлял, и буду заявлять, что страховая медицина – это прошлое и что в нашей стране она потерпела полный крах. Сегодня ее правильнее было бы называть не страховой, а «штрафовой».

- Почему?

- В настоящее время все больше стран отказывается от страховой медицины. Она всегда была медициной для бедных. Идея проста: богатый якобы платит за бедного. Но согласитесь, это не более чем фантастика. Если мы говорим о том, что основу любого государства составляет его народ, значит и самым главным приоритетом для этого государства является здоровье человека, здоровье нации. Здоровая Россия – сильная Россия. Можно строить сколько угодно парков, библиотек, развлекательных центров. Вопрос в том – кто будет туда ходить? Кто будет поддерживать обороноспособность страны? Мы уже успели убедиться, что представляют собой наши соседи и наши так называемые друзья. Я всегда говорил о том, что есть своего рода треугольник: ответственность государства за здоровье нации, ответственность медика за здоровье пациента и ответственность пациента за свое здоровье перед государством. К большому сожалению, сегодня этот треугольник подобен лебедю, раку и щуке из знаменитой басни, когда каждый тянет в свою сторону. Это в корне неправильно: у всех должны быть равные меры ответственности, а их основу должна составлять экономика. В настоящее время все страны Европы, кроме Германии и Израиля, перешли на бюджетно-государственную систему финансирования. Так легче контролировать: сколько денег получило учреждение, сколько пролечено пациентов, на что расходуются средства. Больше вопросов нет.

При системе обязательного медицинского страхования это невозможно. Деньги идут вслед за пролеченным больным. Но это у нас. В странах Европы и Запада в начале года выделялась определенная сумма, рассчитанная на весь год. Страховые компании там не имели никакого отношения к медицинским учреждениям. Они не могли врываться с проверками, как это происходит у нас. Когда Министерство здравоохранения Российской Федерации возглавляла Татьяна Голикова, был принят федеральный закон об обязательном медицинском страховании, один из его пунктов гласит: доходы страховых компаний складываются из штрафов лечебно-профилактических учреждений.

 - Но тогда даже ребенку ясно: чем больше штрафы, тем больше доход страховых компаний….

- Да, этот закон – зеленая улица для страховой компании, которая получает право штрафовать ЛПУ, причем делать это как за дело, так и по совершенно надуманным поводам.

Неужели государственные мужи не понимают, что, если государством выделяется определенное количество средств, эти средства должны идти на лечение пациентов и на заработную плату врачей? В каждом договоре содержится по 90 пунктов штрафа, при этом ответственность страховых компаний регламентируется лишь 6 пунктами, которые к тому же очень размыты. Чем больше на ЛПУ налагается штрафов, тем меньше заработная плата врачей, тем меньше качественных лекарственных препаратов доходит до пациентов. Государственные мужи это прекрасно понимают, но закрывают на это глаза.

В который раз мы наступаем на грабли, которые давно уже прошла вся Европа и Америка. Повторю, 80% стран мира уже перешли на бюджетно-государственную систему финансирования. К этому необходимо стремиться и у нас. Сейчас эти вопросы активно обсуждаются. Даже Президент Российской Федерации выражает недоумение: роль страховых компаний в российском здравоохранении непонятна даже ему! Страховые компании страхуют риск гражданина заболеть? Нет. Они страхуют риск врача допустить ошибку? Нет. Это называется модным словом аутсорсинг. Региональный фонд перечисляет деньги в частные структуры, а частные структуры смотрят – давать эти деньги лечебно-профилактическим учреждениям, которые их зарабатывают, или не давать. И начинают «цепляться» по любому формальному признаку. Как правило, в этих страховых компаниях работают 3-4 человека, которые берут на себя ответственность оценивать работу врачей. А что они могут в этом понимать, они же сами не являются медицинскими специалистами. Провозгласить можно все что угодно, а вот создать институт экспертов, никто не хочет. Доходы страховых компаний складываются из штрафов лечебно-профилактических учреждений. Это закреплено в законе. А раз это закреплено в законе, то вы, приходя ко мне в учреждение, заинтересованы взять с меня штраф? Конечно! Вы на этом живете, с этого вы платите своим сотрудникам заработную плату.

Страховые компании были созданы в Германии во время первой мировой войны, когда структуры государственного здравоохранения были полностью разрушены. Правительство Германии обратилось к частникам, чтобы они оказывали помощь населению, а правительство платило бы частным структурам.

Вот как все зарождалось, если брать историю страховых компаний в общем виде. А какая необходимость в страховых компаниях сейчас? Создайте государственные страховые компании, которые будут привлекать к экспертизе независимых экспертов, поскольку любой эксперт, получающий деньги от страховой компании, работает только на эту компанию, иначе держать его никто не будет. Штрафы по формальному признаку, которые «забиты» в законодательстве, сегодня могут достигать 550% от подушевого тарифа. Меня удивляет позиция некоторых моих коллег, которые молчат и считают, что так и нужно. Я везде говорю о том, что этот закон жизненно важно пересмотреть. Берутся ли штрафы с железной дороги? Нет. Берутся ли штрафы с авиации? Нет. А может быть, штрафы берутся с образования? Опять же – нет! Так почему же они берутся с медицины? По формальному признаку? Да, по формальному признаку. Еще раз повторю: это те деньги, которые недополучают врачи в виде зарплаты, это те деньги, которые не получили пациенты в виде медикаментов, в виде питания – потому питание в больницах и вызывает столько жалоб и недовольства. Мало того, говоря об аутсорсинге, что еще хотят изменить: хозяйственные службы в лечебно-профилактических учреждениях не нужны, давайте нанимать частные фирмы, потому что это экономически выгодно. Не смешите! Какой частник, имея подобные структуры, будет работать за пять копеек? Особенно это касается малых городов. Да, такой аутсорсинг может себе позволить солидная клиника с многомиллиардным годовым доходом. А что ты можешь себе позволить, когда на пятьдесят тысяч населения тебе выделяют только сто сорок миллионов в год и в эту сумму входят все расходы. Мы находимся в жестких рамках финансирования, и отступать от них, согласно законодательству, не имеем права. И потом следует понимать, что аутсорсинг – это прямой путь к коррупции.

-Поясните, пожалуйста, эту позицию, на чём она основывается?

 Допустим, мне говорят: надо ликвидировать весь штат – водителей скорой помощи, уборщиц, санитарок, электриков и прочих, а вместо них нанять частные фирмы. В итоге мне наберут людей со Средней Азии, которые будут выполнять все работы, абсолютно ничего в них не понимая, да с них и спросить-то нельзя будет. Давайте мы разрушим наш пищеблок и наберем неизвестных лиц, пустим частную структуру! Чем будут кормить больных? И с кого будет спрос, если частники будут использовать испорченные продукты? Спрос будет с главного врача. Если машина скорой помощи, которую ведет гастарбайтер, только вчера купивший права, попадет в аварию, спрос будет с главного врача. Главный врач берет их на работу, получает за них деньги, оставляя своих сотрудников без денег. Как видим – это прямой путь к коррупции, о которой говорится во всех телепередачах. Необходимо противодействовать этому. Уже сейчас мы видим, что аутсорсинг экономически невыгоден. Яркий тому пример – это, то, что творило Министерство обороны России в период «работы» А.Э. Сердюкова и Е.Н. Васильевой.

Я убежден, что нет необходимости содержать такую когорту страховых компаний, которые сидят на шее у государственных лечебных учреждений. Представьте: в Ленинградской области 19 районов, в каждом районе есть филиалы страховых компаний. Регион обслуживают 5 страховых компаний. Сколько врачей-экспертов в них сидит? 125 человек, а сидеть они должны у постели больного! В каждом учреждении содержится по 10-12 операторов, которые заполняют квитанции на каждого застрахованного. Представьте: какую ораву ненужных людей содержит государство за счет этой системы. Действительно ли это нужно? Я уже не говорю о расходной части на техническое оснащение, о компьютерах и так далее. Это же огромные деньги!

Говоря о страховой медицине, я не думаю, что население страны почувствовало какие-либо заметные перемены в лучшую сторону. В худшую – да, безусловно. Не стоит обманывать себя и наивно полагать, что страховые компании создаются, чтобы защитить интересы пациентов. Да большинство компаний элементарно не знают законодательных актов, опираясь в своей деятельности на стандарты и порядки оказания медицинской помощи. Я всегда был против стандартов в оказании медицинской помощи и всегда говорил: если двух больных лечат одинаково, значит, одного из них лечат неправильно. Каждый организм индивидуален, так же, как и отпечатки пальцев. Нельзя найти двух человек с идентичными отпечатками пальцев. Так и человеческий организм. Двух одинаковых больных не бывает, у каждого есть своя основная патология и сопутствующие ей патологии. Более того: введя порядки и стандарты, мы отходим от основного принципа: мы лечим болезнь, а не пациента, ибо оплата страховыми компаниями (МКБ) идет лишь по основному диагнозу, при этом нарушается основной принцип медицины. Задача врача – выявить, что беспокоит пациента, основная ли патология, либо это результат сопутствующих заболеваний. Возьмем пациента с гипертонической болезнью. Врач должен назначить ему ряд анализов, но не более, ведь за все, что выходит за границы списка, определенного стандартами и порядками оказания медицинской помощи, ему не только никто не заплатит, на него еще и наложат штрафы. Он должен придерживаться стандарта и не смотреть по сторонам. Стандарты были введены для того, чтобы поставить нас, врачей, в сугубо экономические рамки, чтобы не допускать дополнительных расходов на лечение той или иной нозологической формы патологии. Если врач считает, что больному необходимо назначить что-то еще – пожалуйста, но только за свой счет. Государство ему оплатит только то, что прописано в стандарте. И, если больной говорит врачу, — «Но мне было бы неплохо еще получить это и это», все напрасно, поскольку есть четко утвержденные на государственном уровне стандарты. Вот к чему мы пришли со страховой медициной.

В структуру тарифа за пролеченного больного по законченному случаю входят: заработная плата врача, заработная плата медицинской сестры, заработная плата санитарки, медикаменты, которые назначаются пациентам, оплата коммунальных услуг и так далее. Приходит страховая компания и начинает взимать штрафы за неточное или неправильное оказание медицинской помощи, придираясь буквально ко всему. Средства на оплату штрафов берутся из всех составляющих тарифов врача, даже из средств на оплату коммунальных расходов (правда, не совсем понятно – какое отношение коммунальные расходы имеют к оказанию медицинской помощи).

Систему ОМС я сегодня оцениваю, как бандитский капитализм, который в конечном итоге переходит в капитальный бандитизм. Вот чем чревато бездумное копирование моделей Запада. В результате кто страдает? Правильно, страдает пациент, ради которого, казалось бы, и создана эта мощная структура.

Сейчас кризис. Федеральный фонд, куда мы платим 5,2% социального налога, куда входит и лечение больных, пополняется, в том числе и за счет частников. Многие частные структуры рухнули. Кто будет платить налоги? За счет чего будет пополняться фонд? Где брать деньги? Цены выросли, и на медикаменты, и на энергетику, и на все остальное. Но финансирование осталось то же. В этом году мы получили столько же, сколько и в прошлом. О чем это нам говорит? Да о том, что эта система себя не оправдала, она окончательно изжила себя. Так зачем повторять ошибки предшественников? Что мешает перейти на бюджетно-государственную систему финансирования? Она же хорошо зарекомендовала себя в годы СССР. А по прогнозам на 2016 год финансирование здравоохранения в России снизится еще на 80 миллиардов рублей.

Сегодня же экономический эквивалент превалирует над нашей основной деятельностью. Это самое страшное, что только можно было придумать в сфере здравоохранения. Врач, ведущий прием, не должен думать о кошельке входящего к нему пациента, он должен думать о том, как правильно поставить диагноз, как назначить эффективное лечение. И конечно, труд врача должен достойным образом оплачиваться и, если он работает в государственной структуре, за его заработную плату должно отвечать государство. Поэтому система финансирования должна работать эффективно и рационально.

Страховая медицина сегодня не дает ничего в плане улучшения оказания медицинской помощи пациенту. В России, как и в большинстве стран мира, она потерпела полный крах. Но «сворачивать» ее трудно (а против этой системы выступал даже Президент Российской Федерации В.В. Путин), поскольку она позволяет делать деньги из воздуха. Кто же откажется добровольно от такой золотой жилы? По моим подсчетам страховые компании «снимают» более половины средств в сфере здравоохранения нашей страны.

- Картина, что и говорить, не радует…

- Скажу больше: даже скорую помощь, ургентную службу, перевели на ОМС. Теперь заработная плата врачей скорой помощи, зависит от количества вызовов. Давайте разберем эту ситуацию. Бригада приезжает на срочный вызов. Пациент без сознания. Врачи должны требовать у него полис? Они должны оказать ему необходимую помощь, ведь нельзя терять не секунды. Идем дальше. Произошло ДТП. Тоже искать полис пострадавшего, теряя время, или помогать ему? Почему, позвольте спросить, пожарные не получают заработную плату в зависимости от количества пожаров? Почему заработная плата специалистов МЧС не зависит от количества чрезвычайных ситуаций? Почему заработная плата полицейских не зависит от количества раскрытых преступлений? А ведь это тоже экстренные службы. Так почему такое повышенное внимание уделяется медицине? Неужели наверху не понимают, если вызовов у скорой помощи меньше, это значит, что в лечебно-профилактическом учреждении существует амбулаторно-поликлиническая помощь, которая оказывается в плановом, а не в ургентном порядке. Для чего же принимаются такие меры к ургентной службе, кому они выгодны?

- Страховым компаниям.

- Именно! При этом существуют разъяснения: является ли вызовом констатация смерти на дому, является ли вызовом ложный вызов, или скорая помощь выедет на звонок и не получит ничего. Напомню, почему требуют полис ОМС. Полис требуют потому, что если врач приехал, а полиса у пациента нет, данный вызов не будет учитываться при начислении врачу заработной платы. Обдуманное ли это решение? Нет, это ведет к штопору. Бригаде дается 20 минут на то, чтобы приехать по вызову. Но все это не более чем красивые слова, не учитывающие множества нюансов. Это служба скорой помощи виновата в том, что карета опаздывает на вызов из-за пробок на дороге? И она же виновата в том, что автомобилисты не уступают дорогу машине скорой помощи, у которой включена сирена? Нет, здесь речь идет об общей культуре населения. И что же, если бригада из-за этого приезжает с опозданием, с нее должны снять весь тариф? Это лишь один из множества подобных моментов.

- Многое говорилось о бесплатном лечении для пациентов. Но где же оно? Очень часто пациенту самому приходится оплачивать дорогостоящее лечение, т.к. нет квоты. А на лечение детей с онкологическими и не только заболеваниями деньги очень часто собирают «всем миром»? И это в стране с богатейшими ресурсами. Почему так происходит?

- Во многом именно потому, о чем мы говорили в начале беседы и что весь мир уже понял и запомнил. Система ОМС – система для бедных. Но Россию никак нельзя назвать бедной страной, с ее-то ресурсами: у нас есть нефть, у нас есть золото, у нас есть руды, есть лес и так далее. И уповать только на падение цен на нефть, на мой взгляд, не совсем правильно. Разбираться необходимо серьезно. Понятно, что медицина не может быть оторвана от общего бюджета государства.

На медицину сегодня выделяются «большие» средства: 3,7% от ВВП. Возьмем для примера любую другую, даже развивающуюся страну – там на медицину выделяется 7-18% от ВВП. Сколько бы мы ни добивались, пытаясь доказать необходимость поднять планку хотя бы до 5%, все время что-то мешает, какие бы обещания нам ни давали. Мы так и сидим на 3,7%. В масштабах страны – это очень мало.

Конечно, нынешний министр здравоохранения ведет интенсивную работу. Строятся специализированные центры, делается многое другое. Но ведь самый главный редут защиты – это первичная медико-санитарная помощь, которая по-прежнему остается незамеченной. А ведь наибольшее количество людей приходит именно за оказанием первичной медико-санитарной помощи. В Сертолово ежедневно за ней обращаются 1 500 – 2 000 человек. Каждому необходимо поставить диагноз, каждого необходимо тщательно обследовать. Последняя государственная программа была нацелена именно на специализированную медицинскую помощь. Но нельзя забывать первичную медико-санитарную помощь, ее необходимо развивать и вкладывать в нее деньги. Заниматься первичной медико-санитарной помощью необходимо.  Развитие патологии у пациента идет по нарастающей, и, если вовремя не предотвратить наихудшее развитие событий, тогда ему действительно понадобится специализированная помощь. Но ведь лучше ли не доводить до этого?

- Евгений Васильевич, что необходимо менять в современном здравоохранении?

- Станиславский говорил – театр начинается с вешалки. Медицина в свою очередь начинается с организации. Нужно, прежде всего, менять не только экономическую модель, но и организационную структуру, особенно первичное звено. Тогда-то все станет на свои места.

Мне непонятно: для чего существует такое огромное количество круглосуточных стационаров, где нерационально используются деньги. Ведь де-юре эти стационары работают круглосуточно, а по факту – как стационары дневного пребывания, поскольку даже в крупных клинических больницах после 15:00 те, кто способны ходить, отправляются домой. Дело в том, что тарифы по круглосуточным стационарам в разы больше, чем по стационарам дневного пребывания. При этом стандарты и порядки оказания медицинской помощи везде одинаковы. К примеру, гипертоническую болезнь мы должны лечить одинаково, и неважно – каков режим работы нашего стационара. Но у нас тариф меньше. А какой же главный врач круглосуточного стационара согласится отказаться от двойной оплаты? Потому-то и не будет он менять режим работы стационара. Если бы оплата была одинаковой (с учетом двухразового питания и оплаты коммунальных услуг), не было бы смысла держать такое количество круглосуточных стационаров, создавая «богадельни», особенно в малых городах.

По какому пути пошло Министерство здравоохранения Российской Федерации? Оно начало сокращать стационарные койки вообще. Но ведь разрушить всегда легче, чем создать что-то с нуля. Это мы видим на примере военных госпиталей, когда предыдущий министр обороны разрушил всю структуру военного здравоохранения. Попробуй-ка, собери ее обратно! На то, что еще осталось и хоть как-то функционирует, больно смотреть.

Но давайте разумно строить организационную структуру здравоохранения, где основным критерием будет помощь нуждающимся, где работа медицинской службы будет оцениваться также критериально. Разве разумен критерий «Число родившихся детей»? Почему это число должно зависеть от меня, от доктора? Берем другой критерий – смертность. К великому сожалению, умирают все. Вопрос в том, в каком возрасте, в каком состоянии и в каких условиях. Если смерть наступила в результате врачебной ошибки, врач должен быть отдан под суд. Если же речь идет о болезни, несовместимой с жизнью, то в чем состоит вина доктора? Диагноз не поставлен вовремя? Но как это сделать, если пациент сам обращается за помощью, когда время уже упущено? Если пациент не несет ответственности за свое здоровье перед государством, никто не заставит его своевременно обращаться к врачу. Ему говорят: «Ребенку необходимо сделать прививки», а он возражает – «Я не хочу, я против этого!» и пишет отказ. А без согласия больного ты, согласно законодательству, не имеешь права что-либо ему делать. Не абсурд ли это? Именно! Человек приходит ко мне, как к специалисту, и с порога начинает мне диктовать, как именно следует его лечить, сообразно сайтам, которых он начитался в интернете. Но кто отвечает за его здоровье перед государством, я или он? На сегодняшний день только я – врач, к которому пациент обращается.

- Почему же так происходит?

- Я объясню. Ранее мы оказывали медицинскую помощь. А как это называют сегодня? – Медицинские услуги! Но давайте вспомним – где оказываются услуги в нормальном государстве: в парикмахерских, в банях и, наконец, в публичных домах. Но мы, я повторю, оказываем именно медицинскую помощь. Такая игра терминологией не проходит бесследно, потому что теперь любой пациент считает, что, если ты оказываешь услугу, ты – не врач, а слуга.

Существует целый клубок проблем, решить которые можно, даже не вкладывая больших капиталовложений. Но, почему-то, когда предлагаешь модель, не требующую существенных затрат из государственного бюджета, она сразу отвергается. А когда кто-то закладывает модель, которая будет стоить государству миллиарды, все говорят, что она великолепна и именно ее необходимо опробовать. На это я возражаю: зачем же сразу ее внедрять? Не лучше ли запустить ее в качестве пилотного проекта где-нибудь в одном месте и потом решить – целесообразно ли распространять данную модель на всю Россию. Но у нас все делается с точностью до наоборот. Сначала схватятся за какую-то идею, распространят ее на все государство, а потом пожинают плоды. Аналогичная ситуация была с медицинскими вытрезвителями. Я твердо протестовал против их закрытия, потому что это дезорганизует работу приемных отделений. Что такое пьяный человек? Он представляет угрозу для окружающих (древние говорили: пьянство – это добровольное сумасшествие). Отмечу, что раньше даже фельдшера медвытрезвителей имели офицерские звания. Главным аргументом в пользу закрытия этих учреждений были якобы факты издевательств над пациентами. Но ведь сегодня практическое любое учреждение оборудовано целой сетью видеокамер. Есть подозрения на жестокое обращение: отслеживайте ситуацию в режиме «онлайн» и наблюдайте за работой дежурных. В случае необходимости фельдшер может вызвать бригаду скорой помощи. Система прекрасно работала, но ее потребовалось разрушить. К чему это привело? К полной дезорганизации работы стационаров. Вместо того, чтобы оказывать медицинскую помощь больным, мы оказываем ее пьяным. А очень часто привозят граждан, находящихся под воздействием спайсов – так называемых курительных смесей. Они вообще ведут себя неадекватно, они очень агрессивны. И снова ведутся речи о том, что надо вернуться к тому, с чего мы когда-то начинали. Но зачем же, скажите мне, надо было все рушить? Каждый должен заниматься своим делом. Если гражданин пьяный, им должен заниматься специалист, имеющий нужную подготовку и не безвозмездно. Но никак не доктор. Однако, именно доктор подвергается наибольшему риску при работе с нетрезвым пациентом, ведь на него могут наброситься, его могут обругать, ударить, нанести телесные повреждения. А в чем он виноват, почему именно на нем можно срывать свою агрессию? Деонтология диктует нам культуру общения с пациентом. Я же всегда акцентирую внимание на том, что необходимо общение культур: культурный пациент – культурный медицинский работник. Пациент должен помнить о том, что врач тоже человек, со своим характером, со своими эмоциями, чувствами и так далее. Если на прием придут тридцать человек, каждый из которых оскорбит врача, ни к чему хорошему это не приведет.

Необходимо вести просветительскую работу и, прежде всего, посредством средств массовой информации. Мало кто знает о том, что такое территориальная программа, а приходя на прием к врачу, требует того, что данной программой не регламентировано. Территориальная программа представляет собой документ, по которому мы должны оказывать тот или иной объем медицинской помощи при той или иной патологии. Когда пациент посмотрит, что срок ожидания приема узкого специалиста после обращения в регистратуру составляет не более семи дней, он поймет, что, если узкий специалист примет его завтра – это еще очень хорошо. Сроки ожидания регулируются на региональных уровнях.

- Ходят слухи, что на плановые операции и лечение легче попасть осенью и зимой – т.к. конец года и все «придержанные» квоты необходимо израсходовать. Что Вы можете сказать по данному поводу?

- Мне сложно ответить на этот вопрос, поскольку я никогда не занимался квотами. По всей видимости, существуют определенные моменты, связанные с поступлением денежных средств на эти квоты. Задержки могут возникать где угодно и на каком угодно уровне. Понятно, что больной не должен ждать по полгода и по году необходимой операции. Но, к сожалению, это происходит, а в конце года внезапно оказывается, что есть свободные квоты на лечение, либо оперативные вмешательства. Такой факт существует, но чем он обусловлен, я не могу вам сказать, потому что здесь есть много нюансов, в которых я не совсем компетентен.

- Сертоловчане жалуются на рост цен на лекарственные средства. Существует ли какой-то ценовой «порог» для жизненно необходимых препаратов?

- Действительно, цены на лекарства растут, и Правительство Российской Федерации должно принимать все необходимые меры, чтобы они не пересекли заоблачную величину. И оно прекрасно это понимает. Надо иметь в виду, что наши аптеки являются частными структурами. А частник должен иметь прибыль. Потому, хоть и существуют ограничения роста цен на жизненно важные препараты, соблюдают их в стране единицы.

Президент России В.В. Путин предложил вернуть государственные аптеки. Но представьте себе, что это значит: вернуть учреждения, помещения которых давно уже выкуплены. Исправить ситуацию будет очень и очень сложно. А контролировать возможно только государственные учреждения.

Цены растут. Сейчас много говорят о необходимости развивать собственную промышленность, чтобы не зависеть от заграничных производителей компонентов для тех или иных групп препаратов. Но развивать ее следовало еще двадцать лет назад. Может ли справиться отечественная фармацевтическая промышленность с такими задачами, если у нас нет субстанций? Их мы закупаем за рубежом. Растет курс валюты —  повышается и стоимость лекарств.

- Вопрос, который сертоловчане неоднократно задают на встречах с губернатором региона: почему так сложно попасть к врачу, особенно к узкому специалисту? Приходится занимать очередь за номерком очень рано, чтобы уж «наверняка». Если прийти к восьми часам, к открытию регистратуры, холл поликлиники уже заполнен. Как решить проблему?

- У нас есть ряд узких специалистов, попасть к которым, действительно, сложно. Главная проблема кроется в дефиците кадров. К примеру, раньше у нас был всего один врач-окулист, и попасть к нему на прием «с первого раза» не всегда было можно, но недавно мы взяли еще одного специалиста. Почему мало кадров? Потому что специалисты, приходя на новое место работы, требуют высокой заработной платы, не задумываясь о том, что мы работаем в системе ОМС, что в этой системе деньги идут вслед за пролеченным больным.

Ежедневно ко мне поступают сводки, в которых отражается: сколько первичных талонов к какому специалисту остается, сколько пациентов записались на прием, сколько было принято. Я уже не говорю об узких специалистах, которые принимают детей. Они могли бы принимать и большее количество пациентов, но нет необходимых помещений. Почему помещений нет? Простой пример: здание бывшего детского сада, расположенное сразу за зданием взрослой поликлиники, передано МОБУ ДОД «Сертоловской ДШИ». Я отправлял запрос с просьбой передать это помещение ГБУЗ ЛО «Сертоловской ГБ»: и то лишь до того, как будет построен больнично-поликлинический комплекс. В этом здании мы могли бы прекрасно развернуть детскую травматологию и, чтобы сделать рентген, ребенку достаточно было бы пройти всего несколько метров. Тут же вели бы прием и детские узкие специалисты. Ведь сегодня на имеющихся площадях мы принимаем 7 500 детей. А площади эти составляют лишь 18-20% от положенных нам по закону.

Вот и получается, что, несмотря на наличие практически всех детских узких специалистов, они вынуждены работать на 0,25% ставки, потому что нет достаточного количества кабинетов, где можно вести прием. Тем не менее, было принято решение передать здание бывшего детского сада именно школе искусств. Как будто с этим нельзя подождать еще некоторое время. Но давайте разберемся: кому нужнее это здание – 7 500 маленьким пациентам, или 350 воспитанникам, которые хотят заниматься творчеством. Творчество – это хорошо, но ведь здоровье важнее, верно? Сейчас ведется строительство жилого микрорайона «Золотые купола». Мы знаем, что на его территории запланировано строительство школы и детского сада. А медицинские учреждения? Численность населения нового жилого квартала будет составлять примерно 5 000 человек. Куда они будут обращаться за медицинской помощью? К нам! Но где мы должны будем их всех принимать?

Я просил отдать под медицинскую помощь помещение, которое ранее занимал детский сад в микрорайоне Черная Речка. Там проживает много людей почтенного возраста, плюс будет восстанавливаться войсковая часть, у военнослужащих будут семьи, будут дети. Где их всех принимать? Пока что я не получил никакого ответа. Я понимаю, что этот вопрос относится к компетенции руководства района, но его надо решать.

- Вы неоднократно говорили о том, несомненную пользу в решении кадрового вопроса принесла бы система распределения специалистов после окончания ВУЗов знакомая нам ещё по СССР.

- Я в этом твердо убежден! Должен сообщить, что в данном направлении уже намечается прогресс: 1 июня Президент России Владимир Путин посетил НИИ неотложной детской хирургии и травматологии. Глава государства встретился с маленькими пациентами, среди которых были дети, доставленные с Донбасса, и провел беседу с министром здравоохранения РФ Вероникой Скворцовой и директором учреждения, профессором Леонидом Рошалем. В ходе беседы была затронута проблема нехватки кадров в системе российского здравоохранения. Президенту хорошо известно о том, что есть населенные пункты, где нет ни одного врача, жители которых даже не знают, к каким медицинским учреждениям они прикреплены и прикреплены ли вообще. Леонид Рошаль рассказал В.В. Путину о съезде Национальной медицинской палаты, на котором 90% врачей выступили за введение распределения выпускников, обучающихся в медицинских высших учебных заведениях за государственный счет. Он подчеркнул, что эта мера необходима даже в качестве временной. Президент согласился, добавив, что студенты-медики, получающие высшее образование за государственный счет – это, своего рода госзаказ, поэтому такой подход вполне разумен и имеет право на существование. Однако спешка здесь неуместна и сначала необходимо рассмотреть такое решение кадровой проблемы в медицине всесторонне. Позиция справедлива: если государство обучило тебя за свой счет, будь любезен вернуть свой долг.

- Давайте вернемся в Сертолово. Допустим, пациенту необходимо «показаться» доктору через 3 месяца. Он спокойно записывается, накануне отзванивается – подтверждает запись, потом приходит только за карточкой и квитанцией. Это, конечно, не касается экстренных случаев. Существует ли возможность предварительной записи?

- Такая запись есть. Но это палка о двух концах: к примеру, пациент записался на прием через 3 месяца, а через 2,5 об этом забыл, или у него появились какие-то личные дела. Место уже занято, врач ждет больного, а я снова напомню, что мы работаем в системе ОМС со всеми вытекающими. В это самое время тот, кому также необходимо попасть на прием к врачу, вынужден ждать.

- А если пациент должен проходить плановое обследование раз в полгода?

- Он может подойти в регистратуру и попросить записать его на прием. Делать это сразу за полгода, конечно, рано, достаточно прийти за месяц до срока и решить этот вопрос.

- Но как же было удобно, когда в пилотном режиме велась запись на прием к специалисту через Интернет! Будет ли снова запущен данный проект на территории Сертолово?

- Организатором этого проекта является комитет по здравоохранению Ленинградской области. Но на сегодняшний день проект, решено было свернуть по финансовым причинам. Не стоит также забывать о том, что, записавшись через специальный сайт, пациент все равно должен подойти в регистратуру поликлиники непосредственно перед приемом, а предварительно он должен там же получить ключ к сайту. И записываться подобным образом могут только пациенты, имеющие областной полис ОМС. А таких пациентов у нас в Сертолово лишь 29 000. Остальные 23 000 – застрахованы в Санкт-Петербурге.

- Губернатор Ленинградской области говорил, что сертоловчан будут госпитализировать в областную больницу. Когда решится этот вопрос?

- По определенным патологиям существует маршрутизация в Ленинградскую областную клиническую больницу. Остальные случаи – только через бюро госпитализации. Диктовать бригаде скорой помощи – куда его везти, больной также не имеет права. Бригада везет больного туда, куда ей дают маршрутизацию. Если у больного петербургский полис ОМС, его могут взять в любую городскую больницу. Тем же, кто имеет областной полис, приходится сложнее. Но в областной больнице принимают больных по нарушениям мозгового кровообращения и инфарктам миокарда. При этом сначала предполагалось, что больных будут направлять во Всеволожск, но мне удалось доказать, что это приведет только к потере времени за счет дальнего расстояния.

Ветераны локальных войн и военных конфликтов спрашивают – нельзя ли распространить маршрутизацию и на госпиталь для ветеранов войн. Но, к великому сожалению, его руководство сопротивляется и не хочет принимать ветеранов из Ленинградской области. Это уже петербургская структура и оказывать на нее влияние мы не можем. Если по предварительной договоренности – это одно дело, тогда мы можем отвезти туда больного. Если такой договоренности нет, то и везти туда человека нет смысла, все равно его развернут обратно.

Сейчас мы базируемся на Токсовской больнице, хотя многим она не нравится. Возможно, просто достаточно привести в порядок ее работу, как в эстетическом, так и в других планах.

- Сертоловчане жалуются, что и к терапевтам очереди большие, так как участковые терапевты ведут по 2 участка, да и врачей стало меньше, что они увольняются один за другим. Правда ли это? Если да, то почему кадры уходят?

- Кадры не уходят, никто не увольняется. Три терапевта ушли в декретный отпуск, одна из них уже приступила к своим обязанностям и сейчас работает по вызовам на дом. Одна врач поменяла место работы в связи с переездом в Санкт-Петербург. Специалисты, которые ведут прием, со своими задачами справляются, причин для каких-то волнений нет. Учитывая «подушевое» финансирование, на 30 000 населения нам положено всего шесть терапевтов. А в нашем городе финансирование идет не на тридцать, а на 28 000 застрахованного населения.

- Что нового вы можете сказать о строительстве в Сертолово больнично-поликлинического комплекса?

- Проектные работы уже завершены. Больнично-поликлинический комплекс будет многофункциональным. Мы всем коллективом работали вместе с проектировщиками, мы подсказывали им, как будет удобно работать врачам, и они принимали наши пожелания и замечания к сведению, учитывая их при составлении проектной документации. В конечном итоге мы получим очень приличную структуру в виде пятиэтажного здания. В одном его крыле будет размещены детские отделения, в другом – взрослые, включая стационарную помощь, где мы будем развертывать хирургический, акушерско-гинекологический, терапевтический, неврологический, реабилитационный профили. На каждом этаже будут расположены диагностические блоки и реабилитационные блоки, где пациенты получат возможность восстанавливаться. Площадь комплекса в целом составит около 20 000 квадратных метров. Кроме того, на его территории будут размещены паркинги (как перед зданием – на 500 автомобилей, так и под землей – на 350). В первую очередь мы будем начинать строительство больнично-поликлинического комплекса, а затем – здания Ленинградской детской областной клинической больницы, которая будет перенесена сюда из Санкт-Петербурга.

- Ваши пожелания коллегам и жителям города…

- И нашим докторам, и всему населению я желаю здоровья, любви, а также достойных дел. Особенно достойных дел. Когда человек, особенно врач, совершает добрые поступки в отношении нуждающегося в нем, в отношении пациента, к нему относятся с уважением и любовью. Желаю нашим врачам не терять интереса к своей профессии, любить ее. Работа с людьми не так проста. Любите друг друга и относитесь друг к другу с уважением. Смех и слезы – защитная реакция организма. Но лучше, конечно, чаще улыбаться окружающим вас людям.